Криминальное чтиво: проклятие Гримпенской трясины и конспирологический финал

 
And here's to you, Mr. Robinson
 
Говорят, по Фрейду усы под носом те же самые лобковые волосы, которые всегда можно лизнуть. Неудивительно, что у Шерлока Холмса, человека аскетичного и асексуального, на лице нет никакой растительности. Чего не скажешь о его создателе (или даже создателях) и о них наш сегодняшний репортаж.
 
Погожим утром 11 июля 1900 года, рассекая зелень прибрежных вод и отчаянно плюясь дымом, английский пароход "Бритт" вышел из южноафриканского порта Дурбан. Крепкий джентльмен средних лет с лихо подкрученными усами, привычно утвердившись на палубе, задумчиво устремил взгляд вдаль.
— Вы позволите? — Подошедший не менее усатый мужчина был такой же комплекции, но намного моложе. — А я ведь знаю вас, мистер Конан Дойл. Меня зовут Бертрам Флетчер Робинсон. Я читал ваши книги.
Так начинается загадочная канитель, не дающая до сих пор покоя потомкам писателя и поклонникам его творчества.
Госпитальер Его Величества
 
В начале Англо–бурской кампании, будучи уже признанным и высокооплачиваемым автором, Артур Конан Дойл отправился воевать в Южную Африку. Добровольцем его не взяли по возрасту, и сорокалетний писатель за свои кровные гонорары, в том числе и от "опостылевшего мистера Холмса", сам добрался до Чёрного континента, организовав там образцовый полевой госпиталь. Именно за труды военного врача в 1902 году король Эдвард VII пожаловал Дойлу рыцар­ское звание и орден Британской империи. По дороге домой на борту "Бритта" произошла судьбаносная встреча с корреспондентом "Дейли Экспресс" Робинсоном. Задушевные беседы под бутылочку старого бренди плавно переросли в дружбу и творческое сотрудничество. Через год коллеги встретились в Норфлке. Неизвестно под каким соусом Робинсон подавал своему товарищу легенды о кровожадных волкодавах, преследующих по болотам впечатлительных землевладельцев. Но факт остаётся фактом — в письме к горячо любимой матушке Мэри Фоули Конан Дойл пишет вполне опредённо: "тут, в Норфолке, со мной Флетчер Робинсон, и мы собираемся вместе сделать небольшую книжицу под названием "Собака Баскервилей", — такую, чтоб у читателя волосы встали дыбом..."
 

 
Где же ты, моя старушка
 
После Норфолка друзья предприняли совместную поездку по Дартмуру. Из дома Робинсона в Ипплпене, возле Нью–Эббота, они совершали ежедневные вылазки, впитывая мрачный дух окрестных болот. Чем глубже погружался Конан Дойл в зловещую атмосферу будущей книги, тем яснее он понимал — ненавистную фигуру великого сыщика придётся реанимировать!
Нужно отдать ему должное, писатель не стал сразу же оживлять Холмса: события новой повести развиваются до памятной встречи с профессором Мориарти на уступе Рейхенбахского водопада.
Пылая творческим процессом, Конан Дойл отправляет весточку маман из Принстона, каторжной тюрьмы, из которой бежал Селден:
"Мы с Робинсоном лазаем по болотам, собирая материал для нашей книги о Шерлоке Холмсе... Холмс получился во всей красе, а драматизмом идеи книги я всецело обязан Робинсону".
Более того, в письме издателю "Strand Magazine" Гринхау Смиту писатель подчеркивает: имя Флетчера Робинсона "непременно должно соседствовать на обложке рядом с моим".
Какбэ, вот он, момент истины!

Боливар не вынесет двоих
 
Но чудны дела твои, Господи, — при публикации в августе 1901 в "Strand Magazine" фамилии Робинсон в списке авторов не значится. На титульном листе присутствует короткая сноска с благодарностью:
"Появление этой истории стало возможным благодаря моему другу, мистеру Флетчеру Робинсону, который помог мне придумать сюжет и подсказал реалии."
Дальше — больше, в первом британском книжном издании эта надпись заменена ещё более размытым обращением:
"Мой дорогой Робинсон, кабы не Ваше изложение легенды Западной Страны, эта история так никогда и не появилась бы..."
Апофеозом слива соавтора стало предисловие к Полному собранию романов о Шерлоке Холмсе (1929):
"Собака Баскервилей" — итог замечания, оброненного этим добрым малым, Флетчером Робинсоном, скоропостижная кончина которого стала утратой для всех нас..."
И чтоб совсем уже никаких сомнений: "С этой байки и началась книга, но сюжет и каждое ее слово — моя и только моя работа".
Как говорится: умерла, так умерла.
 
Крысиные бега
 
Неудивительно, что тема авторства злосчастной "Собачки" муссируется с момента её появления. Многолетнюю эпопею открыл в октябре 1901 журнал "Американский книголюб", провозгласивший Флетчера Робинсона жертвой "нечистого на руку" Конан Дойла.
Неожиданная смерть журналиста в 1907 году то ли от тифа, то ли ещё от чего, подлила масла в огонь, породив слухи о вероломном отравлении. Казалось бы, в отсутствии главных героев, всё тихо сошло на нет, но через 52 года заговорило орудие главного калибра — подал голос сам Гарри Баскервиль.
Бывший кучер Робинсона, чьё имя, благодаря Конан Дойлу, стало нарицательным, в 1959 году полностью подтвердил версию "Американского книголюба": историю придумал Робинсон, а Конан Дойл её спёр и присвоил! На волне шумихи, почтенный 88–летний ветеран облучка добавил и от себя: Робинсон — автор половины произведений о гениальном сыщике!
Тут уже не выдержал сын писателя Адриан Конан Дойл, вступившийся за честь покойного родителя. Разразился скандал, за дело взялись эксперты–лингвисты. В результате, обе стороны остались при своём мнении, — экспертиза не смогла доказать 100–процентное авторство. На этом дело не заглохло, с недавних пор, падающее знамя подхватил некто Роджер Гаррик–Стил, бывший сотрудник похоронной службы. Версию кражи интеллектуальной собственности дотошный пенсионер творчески развил темой адюльтера. Оказывается, озабоченный Конан Дойл проделывал всё это, пылая тайной страстью к жене Робинсона, отравив в финале соавтора и соперника!
Шах и мат, прелюбодеи, но это ещё не конец!

А был ли мальчик?
Справедливости ради, знаменитая повесть получилась неровной, содержащей забавные ляпы и нестыковки. И первое, что вам скажет любой собаковод: невозможно эффективно намазать пасть собаки никаким фосфоресцирующим составом. Собака его тупо слижет. Из–за этого на съёмках отечественного киноварианта дружелюбному догу–артисту надевали на морду светящуюся маску.
Другая большая лажа — сам мотив преступления, задуманного паршивой овцой семейства Баскервилей, сыном сэра Роджера (Джеком Стэплтоном). Загубленный его трудами дядя–меценат Чарльз, не имевший прямых наследников, и сам бы с радостью поделился с племянником богатством. Надо было всего лишь правильно себя подать. И уж совсем сказочно выглядит идея запугать до смерти своего кузена, здорового деревенского лба Генри Баскервиля. Ещё и собакой, которая никого не кусает. Походу, Стэплтон в этой компании не самый умный, его мутная жёнушка–сестра, влюбившая в себя главную жертву, представляется куда большей реалисткой. Но есть ещё один персонаж, незаслуженно обойдённый вниманием: человек из разряда "наш пострел везде успел", доктор Джеймс Мортимер.
 
P. S. Злой гений Баскервилей
 
К доктору полно вопросов: знатный антрополог, фанатеющий по черепам, не сумел распознать фамильное сходство Джека Стэплтона и Гуго Баскервиля. Портрет последнего висит у всех перед носом. Да и о местном предании наш эскулап услышал совсем недавно. При этом Мортимер знает округу, включая Гримпенскую трясину, как свои пять пальцев. А по долгу службы и всех её обитателей. Ведь именно он слил Стэплтону инфу про больное сердце старшего Баскервиля.
А как лихо он втирается в доверие к несчастному сэру Чарлзу, становясь душеприказчиком баронета и обладателем 1000 фунтов. А потом и к его недалёкому племяннику Генри, запугивая и того, и другого жуткой легендой.
И, наконец, положив с прибором на все свои исследования, больных пациентов и невидимую жену, мистер Мортимер укатывает с разбогатевшим наследником в кругосветное путешествие! В воздухе остаются витать ароматы корысти и испепеляющей однополой любви! Занавес.