Фельдшер скорой — о том, как пациенты мстят врачам

— Прикинь! На вызов сегодня съездил, — фельдшер сдавал смену напарнику. — Четвёртый этаж, без лифта. Да там ещё дом сталинский. Четвёртый этаж — как седьмой по высоте. Заполз на ночь глядя, а там семейство человек пятнадцать. Вот, говорят, бабушка у нас очень за внучку переживает, успокоить надо. Внучку скорая в больницу увезла, бабушка хочет ей туда вещи отвезти. А мы не пускаем. Поздно уже. Говорим, завтра отвезёшь. А она сейчас хочет. Волнуется. Сделайте ей укол, чтоб успокоилась.
 
А бабушка... хотя какая она бабушка по нашим меркам, лет шестьдесят, по шкафам вещи собирает и в сумку складывает. Я спрашиваю: помощь вам моя нужна? Она отвечает, что нет. А сама на нервах вся. Ну, налил я ей корвалола, выпила она, а родственникам говорю: извиняйте, мол, больная ваша помощи не просит, на вопросы адекватно отвечает. А уж успокаивать её не скорой помощи дело. Сами успокаивайте. Ну и уехал. Если так дальше пойдёт, скоро в туалет будут ходить только под присмотром скорой.
 
Но сдаётся мне — темнят они что-то. Ой, темнят. Куда увезли? С чем увезли? Как воды в рот набрали. Одна забота — бабушка. ***
 
— Прикинь, я сегодня попал, — врач бригады интенсивной терапии сдавал смену коллеге. — Еду с больнички, никого не трогаю. И на тебе — падение с высоты. Мы как раз мимо этого дома проезжали. Начальство, наверное, завтра время доезда всем уменьшит из-за нас: меньше минуты доезд был. А под окнами, которые не во двор выходят, а на газон, девчушка лежит. Лет восемь. Со слов очевидца, который на первом живёт, на звук удара в окно выглянул, офигел и в скорую позвонил. И ведь так упала неудачно. Прям на полоску асфальта, которая по краю стены вокруг дома идёт. Как довёз, не помню даже. Вроде всё сделал, что положено. Живую сдал. Но там травмы такие, что даже не знаю, почему сразу не погибла... Ладно. Пойду карту писать. Вёз-то без сопровождения. А она несовершеннолетняя. Кто пожалуется — греха не оберёшься.
 
***
 
— Не слабо ночью подежурили, — врач шокового отделения детской больницы разговаривал с заведующим. — Привозит скорая девочку, лет восемь. Со слов врача, очевидцы утверждают, что упала откуда-то с верхних этажей их дома. Ни документов, ни сопровождающих. Полночи с ней провозились. Как она сразу с такими травмами не погибла, ума не приложу. Родители ночью приехали, родственники... Я им всё как мог объяснил, но...
 
***
 
— Вследствие недосмотра, — дознаватель застучал по клавиатуре компьютера, — девочка 8 лет, прыгая на диване, стоящего около окна (окно было открыто для проветривания комнаты бабушкой пострадавшей) случайно выпрыгнула из окна и упала с высоты четвёртого этажа на асфальт, получив, по заключению врача реанимации, травмы, практически не совместимые с жизнью. Во время происшествия бабушка находилась на кухне, из-за чего исчезновение внучки обнаружила не сразу. Родители пострадавшей в это время в квартире отсутствовали.
 
***
 
— Ночью чуть войну не начали, — сержант ППС сдавал табельное оружие. — Пришлось подмогу звать. Дёрнули нас в детскую больницу. Там на территорию человек сорок родственников пришло. Требовали врачей на разборку. Уж и уговаривали, и грозили. Не уходят. Злые все. Врачам отомстить грозились за смерть девочки. Так и пришлось всю ночь приезжающие скорые под конвоем от машин к приёмному отделению водить. Иначе б растерзали. Потом уже, когда вторая группа подъехала, кое-как всех разогнали.
 
***
 
— Врачи-то в чём виноваты? Им-то за что мстить? — молоденькая медсестра внимательно слушала очередную байку фельдшера, в то время как тёплая и душная ночь наполнялась прохладой рассвета. — Они ж всё сделали. Всё, что могли.
 
— А кто ж, по-твоему, виноват? — фельдшер невесело улыбнулся. — Бабушка, что ли?
 

© Дмитрий Беляков
Фельдшер скорой помощи