Гражданская война глазами подростка

Расскажу о моей жизни в Таджикистане в период бушевавшей там гражданской войны 1991-1997 года, окончившейся подписанием перемирия. Перемирие, конечно же, не означало моментальное окончание войны. Боевые действия и всякие войсковые операции шли до начала 2000-х гг. За время войны погибло около 100 тыс. человек (в основном мужчины от 14 до 50 лет).
 
К началу войны мне было 12 лет, и я был старшим ребенком в семье из 5 человек (родители и две младшие сестренки). Родители работали и всячески пытались найти денег на еду, а на меня легла обязанность покупать хлеб. Сейчас я понимаю, что возложенная на меня задача была слишком сложной и, временами, опасной для ребенка моих лет. В очередях за хлебом, в то время, стояли взрослые мужики, которые устраивали толкучки и давки, которые для них были не так опасны - как для худого и мелкого 12-летнего пацана. Самые длинные и опасные очереди были на БКК (булочно-кондитерский комбинат) на окраине города. Хлеб там продавали «целый день», но партиями: испекут партию – начинают продавать из одного окошка. Раскупалось всё в течении 15-30 минут. Потом, снова ожидание в 2-3 часа – до следующей партии. «Порядок» в очередях наводили боевики-памирцы (выходцы из ГБАО – горно-бадахшанская автономная область), которые на короткий промежуток времени оккупировали тот район города. Очереди «контролировали» ударами резиновых дубинок и выстрелами поверх голов. Кстати говоря, памирцы первыми ввели свои вооруженные силы в столицу (фактически начав войну) и беспределили хуже всех остальных сторон вместе взятых. Ответственность за бОльшую часть убийств и грабежей мирных жителей 1992-93 гг. лежит именно на памирцах. Остальные таджики их до сих пор за это «недолюбливают».
 
Чтобы не растекаться мыслью по обширному периоду моей жизни во время войны – я расскажу о двух случаях, когда я реально чуть не погиб.

В 1994 году (мне уже исполнилось  полных 13 лет) я с двумя своими двоюродными братьями, которые были старше меня на 1 и 2 года, поехали в Куйбышевский район  (около 100 км. от столицы) к бабушке, чтобы отвезти немного муки и лекарства для деда. Ехали в автобусе, под завязку набитым женщинами и детьми. Мужчин в автобусе было шестеро (включая нас с братьями). Мы проехали километров 40 от города, как нас остановили на «блок-посту», который представлял из себя 1 БТР, пару автомобилей (поперек дороги) и человек 10-15 боевиков (разной степени укуренности).
 
Двое боевиков зашло в автобус, и спросили документы у троих мужчин. Те показали паспорта и их вывели из автобуса. Потом дошла очередь и до нас с братьями. Документов у нас не было, т.к. мы считали себя детьми (как же мы ошиблись). Нас тоже начали выводить из автобуса и в этот момент раздались выстрелы. Троих мужчин, буднично и спокойно, расстреляли у БТРа. Их не допрашивали, не избивали – просто вывели и расстреляли. Нас троих тоже поставили к БТРу, но с другой стороны от трупов.
 
Нужно отметить, что незадолго до этого один из моих братьев, поклонник рэпа, насмотревшись клипов, решил выбрить у себя на голове узоры. Хотел что-то такое:
 

 
Правда, делалось в домашних условиях и потому получилось очень криво, косо и ужасно, но брат, почему-то, решил не убирать эту «красоту», а просто ходил на людях в капюшоне.
 
Стоим мы у БТРа, уже ждём расстрела, и тут ветром с брата сдергивает капюшон, и боевики увидали его прическу. Ржали они очень долго и громко. Обзывали брата дебилом и всячески шутили. Минуты через три, отсмеявшись, нас просто отпустили обратно в автобус, и мы уехали. Не знаю – хотели ли нас расстреливать всерьез или «шутили», но мне кажется, что, дурацкая прическа брата и наркотическое опьянение боевиков спасли нас от расстрела. Кстати, блок-пост был правительственный.
 
Второй случай был 1997 году, и я учился уже в 11 классе. У меня был одноклассник Толя (болезненно-толстый пацан с кривой ногой), старший брат которого служил в 201-ой российской дивизии. Толик однажды притащил в школу гранату Ф-1, которую ему дал брат (ну или он ее просто спёр у брата). Вот такую:
 

 

 
И развлекался тем, что выдергивал чеку, и зажав спусковой рычаг, ходил с ней, показывая нам - какой он "крутой и бесстрашный". Потом он засовывал чеку обратно.
 
Чека состоит из кольца и двойной проволоки, которая вставляется в специальное отверстие в запале и загибается в разные стороны (типа «усики»). Соответственно, эти «усики» с каждым вытаскивание чеки – разгибались, а с каждым засовыванием на место –  их загибали в прежнее положение. После второго вытаскивания чеки, мы (пацаны-одноклассники) посоветовали Толику засунуть гранату себе в задницу, пока мы ему её туда не засунули. Он успокоился, и мы пошли на урок истории.
 
Все пацаны в классе сидели на задних партах и ничего не предвещало беды. Толик сидел в соседнем от меня ряду на расстоянии вытянутой руки. Он снова вытащил гранату и под партой вытащил чеку и зажал рычаг. Ухмыляясь он показал мне кольцо, и я увидел, что один «усик» отвалился. Толик запаниковал, засунул чеку обратно и попытался согнуть второй «усик». Тот тоже отвалился. Проволока на чеке стала короткой, и мы боялись, что она не удержит рычаг запала. Толик осторожно передал гранату однокласснику поднял руку и отпросившись у учителя в туалет – выбежал из класса. Одноклассник сунул руку с гранатой в карман куртки и тоже попросился в туалет. Учитель сказала, что тот может пойти – как только вернется Толик. Но, тот так и не вернулся. Одноклассник просидел с гранатой в кармане 30 минут, зажав, достаточно тугой, рычаг.
 
Мы понимали, что может граната может взорваться, но никто даже не попытался выйти или сказать учителю. После звонка, мы толпой побежали в кабинет трудовика, нашли жесткую проволоку и засунули ее на место чеки. Ушли из школы, зашли в подъезд пустого общежития, и одноклассник разжал руку. Граната не взорвалась, но эти несколько секунд, пока одноклассник медленно разжимал пальцы – были самыми длинными в моей жизни. Мы выкрутили запал из гранаты, и долго материли Толика. От побоев его спасла его болезнь.