Про карате в СССР и печальный конец Талгата Нигматулина

 
Говорят, пляшущий на грани безумия Леонид Ильич Брежнев в полном восторге смотрел на своей даче почти уже запрещённый дуровский боевик.
— А это сейчас наш там ему уебал, или наоборот? — трогательно переспрашивал он у обслуги.
— Наш, — ласково гладили генсека по голове грудастые горничные и медсёстры, утирая слёзы радости и умиления.
— Вот черти! — хлопал их по жопе азартный Ильич и брал очередную рюмку зубровки.
А на экране простые советские парни, моряки сухогруза "Нежин", в фирменных джинсах и батниках, хуярили банду иностранной сволочи, положившей глаз на опиум для трудового народа. И не только гламурный стармех Николая Ерёменко, ловко орудующий паяльником, или капитан Петра Вельяминова, пронзающий всех тревожным взглядом, определили успех фильма. Азиатская жёсткость, стильный вид и невиданные рукопашные приёмы вызывали не меньший энтузиазм! В результате, опальные "Пираты" пошли в массы и порвали все чарты.
— Я не люблю шуток, мастер, — веско бросал злобный гангстер Салех, предварительно вырубая зазевавшегося героя. Чёткий тоби маэ гэри враз сделал Талгата Нигматулина самым известным узбеком отечественных просторов, а карате — неизбывной мечтой всех советских тинейджеров. Подлинной находкой стало появление на экране сурового плотного усача в лихо заломленном берете. Демонстрирующего под музыку Евгения Геворгяна уровень владения нунчаками и ударной техники.
— Это же сам Тадеуш Касьянов — вздыхали по залам взволнованные пацаны, — Вот бы попасть к нему!
И грустно шли в очередь за следующим билетиком.
 
Парни с Маяковки
 
Карате в Союз привезли иностранные студенты. Тэцуо Сато, японский сенсей из МГУ, запилил свою школу сито–рю в конце 60–х. Тогда же произошла судьбоносная встреча: таксующий в 16 автопарке боксёр Тад Касьянов подхватил по дороге студента–самбиста Алексей Штурмина, обучающегося мордобою у заезжего корейца. Парни поспорили, и боксёр не смог побить последователя северокорейского стиля квон–тху. Итогом спарринга стали многолетнее сотрудничество и знаменитый зал "Фрунзенец" в подвале аргентинского посольства у метро "Маяковская". Как это часто бывает, в начале 80–х партнёры расплевались, и с тех пор сложно понять кто из них был более полезен. Факт, что развитие единоборств захлестнуло страну, восточная тема тянула магнитом, духовное сочеталось с физическим, и секции росли, как грибы после дождя.
 

 
А счастливые советские дети весело распевали на переменах "с криком "Ки–я" и ударом ноги папины яйца ушли в сапоги!" В каждой школе тут же нашлись свои загадочно–горделивые герои, за спиной которых все делали большие глаза и восхищенно шептались:
— Ты чо–о, не знаешь?! Он же ходит в закрытую секцию! Видал синячину? Их там тренер прям на тренировке лупит!
В момент массовых разборок, школа на школу или район на район, таких ставили по центру, и они смешно прыгали, дрыгая в воздухе ногами, оживляя банальную уличную драку.
А у нас, помимо героев, была ещё и своя героиня: какой–то сердобольный идиот научил её бить на выдохе между ног, чем маленькое чудовище с удовольствием и пользовалось. И её недоразвитые сиськи того явно не стоили!
 
P. S. Memento mori
Кончилась вся эта эйфория с всесоюзным почином на удивление быстро. Выяснилось, что местные нихуя не японцы, и морально–духовные составляющие их волнуют в последнюю очередь. В 1982 карате в СССР официально запретили, добавив соответствующую статью в УК, а основателю Федерации дали 8 лет за фарцу и валюту. Потому что гораздо проще закрыть, нежели следить, регулировать и развивать. А ещё через три года в Литве забили до смерти Талгата Нигматулина, любимого массами "пиратского" злодея. Свои же каратисты из секты, в которую он вляпался из сакральных соображений и внутреннего раздрая. Что какбэ подтверждает старую истину: заболел, обращайся к врачам, а не к шаромыжникам. Такая философская ботва. Берегите себя в эти ненастные дни, и спасибо всем за внимание.