История про царя и нестабильный социально-политический климат⁠⁠

Алексей Михайлович Романов
 
Алексей Михайлович Романов, а я думаю, вы по имени уже догадались, что речь о сыне Михаила Федоровича Романова и Евдокии Стрешневой, карьеру свою начал, родившись в 1629 году. Не буду больше называть даты. Ни к чему. Только все портят. В общем, родился царевич Алексей, до пяти лет заботились о нем мамки-няньки, а после был передан на воспитание боярину-наставнику Борису Морозову, кстати, деверю той самой боярыни Морозовой. Между прочим, сам по себе, этот Борис, ну такая себе была личность, если честно, скользкая, однако образование будущему царю дал хорошее, наследник престола вырос у него приличным и образованным молодым человеком. В шестнадцать лет Алексей стал царем. Прозвище ему дали Тишайший. По одной из версий, за характер, дескать, ну, вот такой он славный человечек - не скандалил, созерцать любил, наблюдать за происходящим, мысли всякие думать, философствовать. Хотя вспышки гнева у него случались. Без этого никак. Вот тебе и Тишайший. Любознательный был, интересовался, чего там за рубежом, как дела делаются, как соседи поживают, что на Востоке происходит, что на Западе. Хотел перенимать их опыт. Не весь, а прогрессивный, конечно, и полезный. Но не сказать, что прям склонялся перед чьей-то линией партии. Нет. «Я, - говаривал, - не буду торопиться с выводами, примерю, лапкой потрогаю, а там видно будет». Западную прессу пристрастился читать, даже пытался наладить ее регулярную доставку, и в его время была создана первая почтовая линия "Москва - Рига" в 1665 году (ой, простите, больше не буду).
 

 
Газеты ему очень нравились. Не из праздного интереса, не так, что сел с утра - нога на ногу, самовар завел и сидит, почитывает да похохатывает. Нет, читал для пользы делу. Более того, проводил минутки политинформации. Соберет, бывало, бояр вокруг себя и декламирует им статью особо интересную. Как, например, о страданиях английский народа, потому что тот необдуманно казнил своего монарха Карла I, вот и страдает теперь. И тут надо понимать, что Алексей Михайлович не в том смысле, мол, давайте поржем как они там мучаются, нет. А в назидание окружению: «Видите-видите, что бывает? Делайте выводы и не повторяйте чужих ошибок англичан. Берегите меня. И голову мою на плечах моих берегите тоже».
 

Царские смотрины
 
Когда же царь захотел жениться, приглядел себе невесту - Евфимию Всеволожскую. Стали уже к свадьбе готовиться, а Морозову это вообще не надо, потому что он то для воспитанника уже приглядел совсем другую партию. Так что, когда Евфимию наряжали, морозовские агенты туго заплели ей косу, да повязку на голове затянули слишком сильно. Вроде бы мелочь, а нервозное волнение и передавленные сосуды, девушка потеряла сознание. Сразу поднялся шум, дескать, гляньте только, царю припадочную подсунули. Вызвали врача, естественно, морозовского, тот жертву интриг осмотрел и говорит: «У нее падучая. Плохая невеста. Вычеркиваем». Что тут началось. Всю невестину семью рассовали по телегам и отправили в Тюмень. «Вы, - спрашивают, - кого нам привезли? Мы ж ее как-никак в царицы, а вы какое-то больное существо пихаете».
 
И дело тут не в дискриминации больных, или что к ним плохо относились, хотя конечно же плохо. Тут вопрос государственной измены. От будущей царицы требуется что? Правильно, здоровые наследники, а если она сама уже заранее чахнет-дохнет, так и страна следом. Это же кризис власти. А кризис власти всегда плохо, за ним следует экономический, политический, социальный, в итоге вороги страну рвут на части, и она прекращает свое существование. Зачем это? Не надо. Так что невеста должна быть здорова, румяна, весела, а престолонаследие не должно прерываться. Потому с Всеволожскими наскоро и без лишних эмоций попрощались.
 
Царь вроде и расстроился, но самую малость. А тут ему еще Морозов с новой претенденткой: «Смотри, какая ягодка, прошу любить и жаловать - Мария Милославская». Алексей Михайлович смотрит, ну да, симпатичная. И здоровая, родила ему потом целых тринадцать штук детей. Не все конечно выжили, не все дожили до взрослого возраста, а нас из них вообще интересуют только трое - Иван, Федор и Софья. Да и то, не сейчас. А спустя десять дней после царской свадьбы, Морозов женился на сестре Марии - Анне Милославской. Вот же ж фантастическое совпадение. Морозовы породнились с Милославскими, а те с Романовыми. Прям как теория шести рукопожатий, только двух.
 

Мария Милославская
 
Но пока аристократия занималась устройством личной жизни, народ был недоволен. Потому что ему подняли налог и, как следствие, цену на соль. Вот в один замечательный день, он взбунтовался и устроил Соляной бунт. Потребовал разневаный люд выдать им Морозова. «Мы, - говорят, - знаем кто виноват. Не царь, нет». Царю они все-таки симпатизировали, а вот Морозова, мол, вынь да положь, мы уж тут его сами анигилируем. Естественно, Алексей Михайлович никакого Морозова им не отдал, пожертвовал теми, кого не сильно жалко. Народ их и убил. Царь сделал вывод - надо что-то менять в этой жизни. Внес кое-какие правки, создал Соборное уложение. Это был свод правил, связанных с таможней, налогами, и прочей исполнительной и законодательной властью. Задумывался то он, чтобы снизить градус напряженности. Но народу легче житься не стало, потому что этот же свод подарил им крепостное право.
 
Пока жители Русского царства развлекались созданием будущего памятника российского законотворчества, юго-западнее тоже происходили захватывающие события. Некий гетман, Богдан Хмельницкий, поднял восстание. Взял и заявил: «Казачество не хочет быть под пятой Речи Посполитой. Вообще под пятой быть не хочет. До свиданья, мы уходим». Речь Посполитая удивилась, что за выходки: «Куда это вы намылились? Да кому вы там нужны?». А Хмельницкого уже не остановить, взял, да и написал письмо Алексею Михайловичу. Так, мол, и так, вы привлекательны, мы тоже ребята ничего, давайте жить дружно. Царь письмо то получил, но сделал вид, что не получил, потому что еще не знал, какое решение ему принять. То ли ввязываться, а это война с поляками, то ли не ввязываться, а войны и земель немножко хочется. Взял паузу, типа, абонент пока не абонент. Тем временем, казаческая восстанческая активность уже вовсю росла. Подумал еще чуточку Алексей Михайлович и говорит: "Была не была! Так и быть, полякам войну, а запорожцев включим в себя. Станем большой крепкой семьей. Заживем!"
 

Казаки волнуются
 
И все бы ничего, нам, да и полякам не привыкать, но тут активизировалась Швеция, богатство которой стало прирастать польскими городами, захваченными. Царь в недоумении: "чет то я не понял, причем тут шведы" и от греха подальше, заключил перемирие с поляками. Правда, ненадолго. А пока ввязался в войну со шведами. Но и там все закончилось перемирием. Правда, тоже ненадолго.
 
Но война дело дорогое. И что придумали царь с правительством? «А, давайте, - говорят, - мы будем собирать налоги серебром, а выплаты делать медью?» И радуются, как дети, ей богу. Сделали. Народ юмора не оценил, это ж какой-то неравноценный обмен, возмущается. Правительство успокаивает: «Да не, все нормально!», а сами помимо этого, чеканку денег отдали по госконтракту в монастыри. И монахи так разошлись, стали использовать свою медь и прочие непонятные присадки для эмиссии государственных денег. А это значит, что деньги уже не были обеспечены. Следом инфляция. Ну и без фальшивомонетчиков тоже куда уж теперь? Народ опять возмутился и начал подстрекаться к бунту, мол, мы знаем, кто во всем виноват. Принялся таинственные анонимные послания рассылать с призывами к дискредитации. Естественно, опять царя не обвиняют, а лишь его приспешников. И снова, для ясности намерений, решили взбунтоваться.
 
Пришли к царю толпой, говорят: «Выдьте, пожалуйста, царь-государь, и посмотрите, что у нас тут происходит»? Царь, конечно, сочувствует, но спрашивает от него то им чего надо? Народ отвечает: «Казните кого-нибудь. Для успокоения наших дум и душ". Царь подумал-подумал, говорит: "Ладно, давайте, я сейчас ситуацию обдумаю. Все будет хорошо. Целую нежно. Вы пока домой". Народ поверил, что ему вняли и пошел. Но в это время навстречу ему шел другой народ, более разъяренный. Слились они в единении оскорбленных чувств, развернулись и пошли обратно, в столицу, безобразничать. Все плохо закончилось. Кого-то пытали, кого-то казнили, но Медный бунт был подавлен. И авторов листовок тоже искали. Взяли образцы подписей и ходили сличали. Вот вам графологическая экспертиза 17-го века.
 

Медный бунт в Москве
 
А еще, видимо, чтобы народ между бунтами не скучал, очередной приближенный царю, некий господин Никон, задумал церковную реформу. «Теперь, - говорит, - не так креститься будем, а вот так. И вообще, все по новому сделаем». Царю то особо некогда, у него войны, ну Никон и взял лишнего в свои руки. И руки у него были, знаете ли, загребущие. Принялся утверждать, что церковь главнее государства. Ему то легко говорить, он патриарх, а другим-то не понравилось. Никон обиделся и ушел в монастырь, говорит: «Ну и оставайтесь, темнота безграмотная, неблагодарная, а я сам там буду сидеть, по себе. Один». При этом ждет, что царь то за ним приедет, уговаривать начнет. Придумал тоже. Царь, когда вернулся, осерчал. «Зачем это, - говорит, - у нас, патриарх, самовольно оставляет государственную должность? Товарищ Никон, вы тут самый умный что ли? Мы вас судить будем». Устроили собор, приговорили к вечному заключению в монастырь. Не на это Никон рассчитывал. Да ладно он, знали глазки… но в стране произошел церковный раскол. Особенно на этом фоне выделился Соловецкий монастырь, который несколько лет держал оборону. Закрылись там изнутри: «Не будем мы по вашему богослужить, нам и по старому хорошо было». И все, монахи в домике, царь в ярости. Отправил туда войско, чтобы монастырь осаждали, голодом морили, палили друг в друга пушками. Назвали это мероприятие Соловецкое сидение. Но сколько ни держался, а это без малого восемь лет, но пал монастырь при помощи перебежчика, всех окаянцев казнили.
 
Вроде бы и выдохнуть можно. А нельзя. Потому что теперь на югах объявился Степан Разин. В донских степях укрывался беглый люд и считалось, оттуда выдачи нет. К тому же сам Разин был не просто разбойник, а типа пират, то есть нападал на проходящие суда, ну торговые, понятно, есть что грабить. Но при этом, платил Астрахани подати. И как бы вроде с одной стороны преступник, а с другой честный налоговый резидент. В общем, капер. Но в какой-то момент Разин думает: «А чего это мы так по-мелкому, крохоборничаем. Давайте-ка развернемся, за свободу и равенство поборемся». И организовал восстание.
 

Степан Разин
 
Распространял "прелестные письма" с призывом примкнуть к казакам, сбросить гнет и строить новый мир. Остановили эту братию только у Симбирска. Но тут важнее под какой эгидой проходило восстание. Разин же хитренький, чего он против царя то будет? Преподнес все, дескать, царь молодец и вообще хороший, просто не знает, что творится на местах, до него не доводят эту информацию, вот поэтому наш первейший долг, пойти на Москву и освободить царя любимого батюшку от зловредных мерзавцев, вызволим его светлую головушку от влияния гнусных предателей. Народ внял. «И, правда, - говорит, - пойдемте царя спасать». Ага, поспасали, конечно. Всех снова казнили. Подавили и Крестьянское восстание.
 
Но политика это одно, а личная жизнь тоже благополучием решила не радовать. Умерла у Алексея Михайловича супруга, которая Мария Милославская. Пригорюнился царь. Чего делать? Мужчина то еще молодой, во цвете лет. А до этого он очень своевременно сблизился с таким персонажем, как боярин Артамон Матвеев. И вот видит боярин, царь одиночеством страдает, говорит: «Слушай, у тебя место вакантное, а у меня родственница на выданье, глянь как совпало. Чего бы вам не пожениться?»
 

Наталья Нарышкина

Царь и женился - на Наталье Нарышкиной. Пусть жили они не очень долго, все ж родили троих детей, и потом Алексей Михайлович умер от сердечного приступа. С таким-то количеством войн да бунтов, неудивительно. Умер он, умер, и все расстроились, потому что в общем то Алексей Михайлович Тишайший был неплохим человеком, особенно, когда мертвый, и с учетом всех неприятностей, выпавших на годы его правления. Был первым царем-корабелом, не сам, конечно, но ему принадлежала идея построить флот. Даже корабль на Оке при нем построили, который сходил до Астрахани и обратно, на этом все. Но начало было положено. Продолжала прирастать Сибирью Россия. Были основаны такие города, как Кунгур и Иркутск и другие приятные места. Да и на Дальний Восток теперь народ погладывал с большим интересом.
 
Провел Алексей Михайлович реформы в армии. Посмотрел, как там на Западе, говорит: «Нравится мне, давайте у нас также сделаем» и создал такие подразделения войск как гусары, драгуны, прочие красивые мужчины. Издал указы всякие, инициировал создание прототипа Счетной палаты, учредил Тайный приказ (сами понимаете, чем они там занимались). Проявлял заботу о здоровье нации и радел за противопожарные меры - «творцам» табачного дыма полагалось 60 палочных ударов, или даже пожизненная ссылка в Сибирь.
 
Деятельный был человек. Хоть пожил недолго, сделал много, народ его иногда любил, преимущественно между восстаниями и казнями. А Тишайшим его прозвали не за нрав, куда уж там. Однажды хвастливому боярину по шее дал, да за бороду оттаскал. Прозвище свое Алексей Михайлович получил за то, что успокоил Россию. Но это неточно.