Сейф

В больнице, где я работал санитаром, было два входа. Или два выхода – тут уж кому как угодно. Соответственно и лестницы в больнице тоже было две. Парадная и запасная. Через парадную входили пациенты и персонал, а запасная располагалась рядом с реанимацией. Её открывали редко. Если кто-нибудь из пациентов в этой самой реанимации умирал, то санитары не тащили его через весь коридор, мимо палат и приемной, а незаметно выносили через запасную лестницу.
 
Про покойников так и говорили – мол, на лестницу отвезли.
Зданию насчитывалось почти двести лет. Когда-то в царские времена в нем располагался госпиталь кадетского корпуса, о чем свидетельствовала мемориальная табличка, красный кирпич кладки и монастырские сводчатые потолки. В кукурузные шестидесятые к зданию пристроили новый корпус из белого кирпича. К девяностым новый корпус стал разваливаться и это почему-то никого не удивило.
Сейф стоял на запасной лестнице. Был он титанически огромный, массивный. Перегораживал половину прохода, но выбросить его не представлялось возможным. Во-первых – тяжелый. А во-вторых, внесен в списки имущества больницы под инвентарным номером таким-то, а потому списанию подлежит только в случае утери функциональности. Как может утерять функциональность железная шкафина с толстенными стенками – это отдельный разговор.
 
Я работал в этой больнице санитаром. Санитары люди веселые. Позитивные. И настроение им не портит даже их работа, иногда напоминающая труд гамлетовских могильщиков.
 
Было это в славные времена, когда о пластиковые карточки видели только в голливудских фильмах, а зарплату выдавали исключительно наличными. Посему в день зарплаты в больницу приезжала бухгалтер с чемоданом денег, а в течение дня подтягивались мы. Получали свои кровные и радостно бежали их тратить.
 
В моей работе был один минус. Я жил в соседнем городе. И ехать мне до работы приходилось больше часа. Кто помнит советские маршрутные автобусы, поднимите руку? Я помню. Они мне до сих пор в ночных кошмарах снятся. Желтые покосившиеся от натуги «гармошки» списанных «Икарусов». Душегубки «Лазов», в которых зимой и летом задние сидения были с подогревом от мотора. Крохотные аквариумы ПАЗиков, в трудные часы пик вмещавшие до полутора заводских смен. Но когда едешь в таком автобусе за зарплатой – это просто песня!
 
История эта случилась в конце знойного августа. Накануне произошло важное событие. Мой товарищ вернулся из Франции, где все лето работал грузчиком и разнорабочим. Тогда это называлось – по обмену студентами. В конце августа у товарища было день рождения. Поэтому весь свой заработок он вгрохал в две бутылки. В настоящий французский коньяк «Наполеон» и не менее настоящую бутылку «Бордо».
 
Мы собрались небольшой теплой компанией и для начала открыли «Бордо». Напиток Дартаньяна не произвел впечатления на полдесятка молодых славянских организмов. Кислятина. И толку с него никакого. Тогда мы открыли коньяк. Разочарованию нашему не было границ. Товарищ мой совсем было расстроился, но тут мы сбегали за водкой и он тут же повеселел. Ночь прошла бурно.
 
А утром мне позвонили и сказали, что привезли зарплату. И поэтому мне следует незамедлительно вставать и ехать её получать.
 
«Лучше бы я умер вчера!» - цитата несчастного похмельного, которого с утра заставляют что-то делать. Жуткая смесь из французских благородных напитков и нашей родной сорокоградусной обеспечила мне дикую головную боль.
 
На помощь мне пришел друг Толик, который явился по первому зову и на себе понес меня до остановки.
 
Лето. Жара. Автобусы ходят раз в полчаса. Где-то на третьей остановке между городами, в крошечной деревушке мне стало плохо. Толик вынес меня из автобуса, положил на скамейку и отпоил водой из деревенского колодца.
 
Следующий автобус. Еще две остановки. И снова – на выход. Скамейка, прохладная колодезная вода. Лучше бы я умер вчера.
 
Наконец Толик доставил меня в больницу и с чистой совестью умчался флиртовать с медсестричками в рентгенкабинет.
 
Зарплату я получил и сел страдать в уголке приемной. Добраться домой без Толика не представлялось возможным, а этот подлец налаживал свою личную жизнь.
 
Медсестра Танечка сжалилась надо мной.
 
- Чего ты мучаешься? Иди в реанимацию, попросишь у Светы помочь. Она раньше в наркологии работала.
 
Я пополз в реанимацию. Ангел по имени Света уложила меня на кушетку, обколола какими-то чудодейственными средствами от которых мне сразу полегчало. Набравшись, сил я выполз на лестницу, присел возле сейфа и закурил. Сейф был такой ХОЛОДНЕНЬКИЙ. Я прижался к нему и задремал.
 
В этот момент в рентгенкабинете мой коллега студент-санитар Сергей встречает Толика.
 
- О, а ты что тут делаешь? – удивляется он.
 
- Да вот, Паше плохо было, я его в больницу привез. В приемке оставил, - без задней мысли отвечает Толик, не отводя взгляда от милого личика медсестры.
 
- Паше плохо? – Сергей неправильно сложил два и два и помчался в приемную.
 
В приемной Таня принимала пациента и была страшно занята.
 
- А где Паша?
 
- В реанимации, - не оборачиваясь ответила Таня.
 
- Чего это? – оторопел Серега.
 
- Плохо ему. Отравился чем-то вчера, - не отрываясь от журнала отмахнулась медсестра.
 
Серега решил, что я одной ногой на небесах. На дрожащих ногах бросился в реанимацию, где его встретила не менее занятая, чем Таня, медсестра Света.
 
- Света, тут где-то Паша наш был.
 
- На лестнице твой Паша, - отмахнулась Света.
 
- Как на лестнице? – сполз по стеночке Серега. – Он же только что…
 
- Не мешай мне, - огрызнулась Света. – У меня дел по горло.
 
Серега ещё успел удивиться бездушности медсестры. И медленно поплелся на лестницу. Чтобы оплакать мое безвременно почившее тело. На лестнице, возле «холодненького» сейфа он меня и нашел. Живого, но временно нездорового.
 
Что интеллигентный Сергей говорил мне в тот день – честно говоря, я не помню.
 

© DoktorLobanov