В гостях у смерти: Варанаси

Варанаси — древний индийский город, куда приезжают умирать и в котором круглые сутки стоит дым костров. Священная река кишит инфекциями, улицы полны дерьма, но это не отменяет потусторонности этого места.
 

 
Варанаси (Бенарес) для индусов — все равно что Ватикан для католиков. Основанный 5 тысяч лет назад, это, возможно, древнейший город Индии. Когда-то он был центром науки и культуры, а сегодня это крематорий под открытым небом, куда приезжают умирать.
 
Согласно индуистским представлениям, смерть в Варанаси приводит к обретению спасения — мокши, поэтому старики и смертельно больные съезжаются сюда со всей страны в специальные отели, так называемые дома спасения. Приезжающий умирать может бесплатно остановиться на две недели. Правда, если по истечении двух недель человек все еще жив, то его попросят заплатить. — Приземляясь в аэропорту Варанаси, мы уже имели определенное представление о том, что такое Индия: мы ходили трекинговым маршрутом по горам Кералы, были в Мадурае, Ченнаи и Дели. Однако именно в Варанаси произошел разрыв между миром, в котором ты турист и видишь то, что хочешь видеть, и миром настоящим, в котором индийцы рождаются, страдают, молятся и умирают.
 
Город был укрыт непробиваемым туманом. Видимость — от силы метр. Плотный запах костров, из-за которого бронхи время от времени сводит кашель. Из глубин тумана проглядывают очертания города: неасфальтированная дорога с ямами, уши запряженных мулов, замотанные в платки лица, облупившаяся краска и крошащийся камень узких улиц, мелькающие силуэты обезьян на крышах. Ни малейшего признака XXI века, кроме неразлагающегося мусора.
 
Варанаси вытянут вдоль левого берега Ганга длинным лабиринтом сырых тесных улиц. В реку спускаются гхаты — ступенчатые сооружения для ритуального омовения и кремации.
 

 

 

 

 

 
Выйти на гхаты из города — задача нетривиальная: постоянно упираешься в тупики и жилые дворики. Навигатор отказывался выстраивать маршрут — идти приходилось интуитивно.
 
Цвета яркие, но грязные. Запахи едкие: обезьяны, коровы и мулы, бурундуки, кошки и собаки, крысы, козы, летучие мыши — весь этот «Ноев ковчег» оставляет на дорогах очень много дерьма. В него наступают, рядом с ним готовят и продают еду. Однажды в узком коридоре улиц дорогу нам с обеих сторон заблокировали коровы — пока мы пытались их спугнуть и заставить двигаться, успели измазаться в дерьме и подвергнуться атаке обезьян. Спас нас босой мальчик с немытыми волосами, у которого оказалось шесть пальцев и по шее тянулись какие-то язвы.
 
В единственном приличном отеле, который удалось забронировать, два опрятно одетых индийца интеллигентно попросили нас выступить судьями в споре о том, круглая ли Земля. Они показали нам фото Земли, сделанное из космоса, и спросили: «Что это?» Мы растерянно молчали, напряжение нарастало. Индиец, который знал, что это Земля, начал нервничать и давать нам подсказки, а потом не выдержал: «Ну скажите, что это Земля». Второй расплылся в улыбке, уличив оппонента в давлении на арбитров. Не обращая внимания на нас, индийцы продолжили обвинять друг друга в невежестве.
 

 

 

 

 
Весь город — это: а) люди, стоящие одной ногой в могиле, верящие в то, что к смерти можно подготовиться, сделать рывок и выпрыгнуть из колеса сансары; б) паломники со схожими представлениями, которым переезжать в Варанаси еще рано; в) люди, обслуживающие эту инфраструктуру. Бенарес — это смесь боли, страха и надежды.
 
В Варанаси вы увидите фонтаны огня. «Туристов» без обратного билета сжигают — на гхатах под открытым небом, 24 часа в сутки, по 300 тел в день. Здесь это дело рутинное.
 
Мы наблюдали за несколькими церемониями сожжения. Вначале тело окунают в Ганг. Затем поджигают и смотрят, как оно горит. Никто не плачет. Женщин нет. Тело горит три часа, ему не дают сгореть полностью: часть грудины у мужчин и часть таза у женщин должны остаться. Их бережно вынимают из костра и пускают, как бумажный кораблик, в невозвратный путь по Гангу. Тела маленьких детей, прокаженных и беременных не сжигают вовсе, а просто бросают в узкую реку.
 
Ганг кишит инфекциями — как минимум брюшным тифом и гепатитом А. Но индусы не гнушаются пить его трупную воду и омываться в ней, веря, что предки их защитят. Многие из паломников умрут — в основном дети, которых притащили сюда родители-фанатики.
 

 
В прахе сгоревших тел, который скидывают в одну кучу, копаются дети — ищут уцелевшие украшения. Дети черные как трубочисты и много кашляют.
 
Кашляли и мы. Вечером счищали с ноздрей осевший прах, вспоминая навязчивый запах горящего человеческого мяса. Им пропахла вся наша одежда.
 
Конечно, длинная полоса гхатов — это еще не весь Варанаси. За вуалью хоровода молитв, медитаций и смертей живет огромный средневековый базар, где местные могут купить все, что им нужно.
 
Также Варанаси называют городом тысячи храмов. Однако это тяжело заметить: большинство из них скрываются во дворах, теряются в тесной застройке. Из запоминающихся — Золотой храм Каши Вишванатх, куда пускают исключительно босиком по паспорту без фотоаппаратов и мобильных телефонов, и красный как кровь храм Дурги.
 
Варанаси — не туристический город. Это энергетически тяжелое место, внутри которого невозможно не думать о смерти и смысле жизни. Поездка сюда может быть полезной, а может — разрушающей. Но простой точно не будет.