Один день торакального хирурга

Торакальный хирург - это врач, который специализируется на хирургическом лечении заболеваний и травм органов грудной клетки.
 

 
07:55
 
Вхожу в ординаторскую. Сидит отдежурившая бригада, и строчит утренние дневники поступившим больным. Один оформляет умершего. Лица у всех мятые, глаза красные, в ординаторской запах сигарет, кофе и конюшни. Попытки проветрить помещение закончились мольбами о пощаде и рекомендациями в мой адрес обследовать щитовидную железу на предмет гипертиреоза. Еду приготовленную на дежурство стараюсь засунуть в холодильник, заставленный грязными тарелками и банками, в которых покрытые плесенью и инеем пельмени, салаты и прочая пища. Потихоньку собираются все врачи отделения, обмениваясь с дежурной бригадой новостями. 08:30
 
Планерка в отделении. Собравшийся медперсонал отчитывается перед зав. отделением об истекших сутках. Сколько поступило, сколько выписано, кто умер, кто температурил, отделяемое по дренажам и т.д. Далее слово предоставляется старшей сестре, которая в свойственной ей шизоидно-эпилептоидной манере в миллионный раз повторяет одно и тоже про техучебы, пробирки и журнал учета температурного режима холодильника. Зав.отделением просит прислушаться к просьбам старшей сестры и после чего объявляет: «Работаем!». Персонал лениво разбредается по рабочим местам и начинается обычный рабочий день в обычной городской больнице.
 
08:40
 
Обход по палатам. Обычно на одну палату уходит от 5 до 20 минут. Все зависит от возраста «контингента». Не дай Бог, если в палате окажется бабуля или тем хуже две бабули или матерый хроник. Это конец. Они ежедневно пересказывают всю историю своей болезни начиная с 1931 года, когда она или он работали на заводе (на Целине, на Колыме, на Сахалине и т.д.) и тогда цеховой врач (участковый врач, фельдшер) лечили их посредством камфоры и сульфаниламидов и эффект был замечательный. Информация очень полезная, а главное «новая», в особенности когда ее выслушиваешь ежедневно. Далее идет требование «прокапать десять систем с эуфиллином или дать на ночь фенобИрбитал» и искреннее удивление в случае отказа. Отдельные граждане пытаются догнать в коридоре после обхода и заодно решить вопросы про «как бы тут у вас пообследоваться, чтобы все проверить».
 
09:00
 
Пришли студенты 3 курса. Из-за обхода к началу занятия я опоздал. О студентах можно долго и отдельно. Из них: 50% - клинические идиоты, не способные воспринимать вообще никакую информацию, остальные так себе. Хотя, бывают адекватные, толковые. В группе, как обычно, присутствуют процентов 30, остальные постоянно опаздывают. Начинаю беглый опрос присутствующих и понимаю, что это пустая трата времени, т.к. группа в очередной раз к занятию не готова.
 
09:20
 
Звонит анестезиолог, зовёт в операционную. Клинических идиотов нужно взять с собой операцию показать, однако у них оказывается нет с собой колпаков, масок и бахил. У нас принято, что студенты носят свои, иначе никаких масок не напасешься. Среди них находится один «нормальный» он и идет со мной в операционную, остальные до конца занятия сидят в учебной комнате и решают не решаемые ситуационные задачи.
 
09:50
 
Начинаю операцию. Сегодня больной с тотальным фибринотораксом. Операция: «Торакотомия справа. Декортикация правого легкого, париетальная плеврэктомия». По мне, так это самая нудная операция из всего, что бывает в торакальной хирургии. Операция тяжелая, долгая и достаточно кровавая. По ходу нее постоянно что-нибудь ломается, забивается, выключается, рвется и естественно только раздражает. Но и нудные операции когда-нибудь заканчиваются.
 
13:00
 
Снимаю с себя хирургических халат, фартук, большую маску. Вся одежда мокрая, во рту каракумы, ноги гудят, мочевой пузырь полный. Умываемся и идём в ординаторскую. Впереди перевязки, написать протокол операции, написать дневники больным, выписать несколько пациентов домой и сходить на клинико-экспертную комиссию по поводу оформления на инвалидность одного очень нудного гражданина.
 
13:50
 
Перевязки начались
 
14:20
 
Еда на ходу
 
14:40
 
Твердо решаю, что на КЭК (клинико-экспертная комиссия) не пойду, и начинаю писать дневники и выписывать больных.
 
15:50
 
Через 10 минут начинается дежурство, а я уже порядком задолбался.
 
16:05
 
Иду в приемное отделение, где осматриваю больного с эмпиемой плевры, которого заботливый коллега перевел из медсанчасти №4. Вид у переведенного чахоточный, дренаж тоненький, гной льётся мимо дренажа. Судя по выписке, заболел три недели назад, лечился-лечился и вот тебе нате результат. Не успев закончить с «гнойным плевритом» прибыла ещё одна «скорая» привезла больного из травмпункта поликлиники №6, естественно, что направил пациента доктор Ц-н, заочно которого ненавидят все торакальные хирурги отделения. Причина не любви к вышеозначенному доктору – это 100% непопадание в тот диагноз, с которым он направляет больного. Итог такого направления пустая трата времени на обследование заведомо амбулаторного больного. Отправляю подарок от Ц-на на обследования, а перевод из медсанчасти №4 в гнойно-септическую реанимацию, где меняю дренаж на «нормальный».
 
17:20
 
Жрать охота так, что все тело трясется. В дверях ординаторской появляется не менее голодный третий дежурант (совместитель из другого стационара).
 
17:25
 
Пока греется еда, звонит медсестра из приемника и сообщает, что больной с травмой груди закончил обследование . Я прошу его подождать, ибо жрать охота больше чем жить.
 
17:40
 
По результатам осмотра и обследования у пациента направленного доктором Ц-ным имеется только ушиб груди, а не «множественные переломы ребер осложненные гемоневмотораксом».
 
20:00
 
Обход отделения реанимации под предводительством первого дежуранта. Банда врачей разных специальностей плавно обходит все три реанимации, выслушиваю динамику за день и строю планы на лечение до утра. После обхода все разбредаются в поля.
 
02:30
 
Наконец-то можно вздремнуть. Вроде тихо.
 
03:15
 
Из бездны сна, когда проваливаешься куда то глубоко и далеко меня выдернул треск телефонного звонка. Треск раздался где то вдалеке, потом через секунду звон стоял у меня в голове – я проснулся. В темноте я нащупал трубку телефона и прислонил ее к уху. В ухо как из пулемета: «Алло! Это приемник! Везут тяжелое ножевое! Приходите быстрее! Уже позвонили в оперблок и анестезиологам». Я тупо посмотрел на часы: 03:15 – мое время, схалявить не пройдет, надо идти. Спускаюсь в приемник и сразу иду на эстакаду, куда подъезжают «скорые». Ещё темно. Неподалёку, в уличном кафе, пьяная толпа орёт песню «про батарейку». Где то, между домов, небо стало сине-красно-мигающим, и яркость мигания становилась все сильнее и ближе. Наконец появилась «скорая помощь» - реанимобиль, в салоне горит свет, на передних сиденьях кроме водителя никого – значит все совсем плохо, коль вся бригада в «пассажирском» салоне. Подъезжая к больнице водитель зачем то разогнался на пустой дороге и включил сирену, эхо которой обрушилось на головы спящих граждан и пьяных певцов в кафе. Заехав на эстакаду все стихло, мигалки и фары погасли, машина замерла. Тишина. Вдруг распахиваются все двери и началось…. Салон скорой, каталка и сам больной – всё в крови, изо рта больного интубационная трубка, между ног у больного лужа дерьма. Врач «скорой» коротко докладывает о случившемся (порезал собутыльник), о давлении больного на месте (60/0) и сейчас, (90/50) и что сделали за время транспортировки. Больного катят прямиком в операционную, а за ним бегут санитарки с ведрами и тряпками, оттереть от дерьма и крови. В операционной беготня и суета, анестезистка чего-то заряжает в систему, анестезиолог крутит ручки у наркозно-дыхательного аппарата, шныряют мелкокалиберные санитарки. Раз, два, три – рывок и пациент на операционном столе. Я пошел мыться. Пришел понурый и заспанный ассистент. Через пять минут началась операция. Я разрезал по межреберью грудную клетку слева, фактически между пяти ран, которые были на груди больного. Из плевральной полости на меня хлынул поток крови, ассистент принялся собирать ее на реинфузию. Перикард (околосердечная сумка) растянут кровью, вижу рану уходящую внутрь перикарда, сама рана закрыта свертком крови. Вскрываю перикард, оттуда фонтаном хлынула кровь. Прижав пальцем рану сердца наложил три шва, кровотечения больше нет. Собранную кровь анестезиолог начал переливать. Через три минуты после ушивания раны сердца, оно стало работать с перебоями (аритмия) и в итоге асистолия. Начались реанимационные мероприятия, прямой массаж сердца, внутрисердечные инъекции, электродефибриляция. 10 минут без эффекта, 20 минут без эффекта, 30 минут без эффекта – мероприятия прекращены. Констатирована биологическая смерть. Все…. труп на столе. Неприятно, хотя и ожидаемо. Зашив бледное обескровленное тело, побрел в ординаторскую, оформлять документы.
 
05:00.
 
Спать уже не хотелось в голове уже плескалось раздражение. Открыв дверь ординаторской, я увидел там полицейского , поджидавшего меня, что бы задать пару вопросов – письменное объяснение о диагнозе и факте смерти гражданина. Вместе с ним, в ординаторской сидела дама из прокуратуры, молодая и ретивая. Перебивая полицейского , прокурорская стала требовать оформить протокол допроса свидетеля. Раздражение, подкрепляемое разными статьями УК и конституции РФ подтолкнуло меня к открытым торгам с представителями власти, сошлись на письменном объяснении.
 
05:25
 
Вялыми пальцами начал стучать по клавиатуре, оформляя протокол первичного осмотра, протокол операции, посмертный эпикриз. Опять телефонная трель бъет по башке, от неожиданности в полной тишине сердце рвется из груди.
 
-Алло…..
 
-Это приемник, а куда пойдет больной из операционной?
 
-В морг
 
-Как? Умер что ли?
 
-Умер
 
-Тут его родственники пришли, я их к вам направила на этаж в ординаторскую
 
Вот же дура, хотя ладно. Через пару минут в дверь в ординаторскую приоткрылась и на пороге нерешительно возникли двое - весьма потрепанная крашенная перекисью блондинка с черными корнями волос, ожирением 2 степени, и признаками гидроцефалии на лице, в спортивном костюме. Второй персонаж мужчина в возрасте от 30 до 50 лет, нос свернут на бок, очень худой, в затрепезном костюме и аляпистой рубахе, расстегнутой почти до пояса. Вопрос у них был один: «Как там Вова?»
 
С третьего раза мне удалось объяснить им, что Вовы больше нет, что он умер на операционном столе от кровопотери и ранения сердца. Ночные визитеры посмотрели на меня с легким ужасом и недоверием и не попрощавшись исчезли во мраке коридора.
 
06:00
 
я дописал протокол осмотра «Вовы», протокол операции, оформил историю болезни на судебное вскрытие и прикорнул на диване. Еще можно поспать примерно час.
 
Опять этот гребанный телефон, на этот раз снимаю трубку абсолютно равнодушно, без каких бы то ни было эмоций.
 
-ннда….
 
-У нас «инородное тело» привезли, ЛОРы уже посмотрели
 
Сказать что я зол, ничего не сказать, но сил на истерику уже нет. Спускаюсь в приемное отделение, сидит бабища необъятных размеров, с усиками, в очках с мощными диоптриями и источает на весь приемник запах пота, кошек и какой то сырости. Ела рыбу (в 3 часа ночи!!!) и проглотила косточку. Два часа боролась с костью самостоятельно (корки хлеба, пила водичку и т.д.), потом вызвала «скорую». Объясняю пациентке, что сейчас ей через рот, до самых до кишок, введут аппарат - фиброэзофагогастроскоп и с его помощью будут доставать косточку. Бабища трактует все по своему: «Охренели совсем, я б…дь косточкой подавилась, они мне шланги в желудок пихать!» С этими словами она собрала пожитки и исчезла в недрах приемного отделения по направлению к выходу.
 
07:00
 
Тишина, только тряпки хлюпают по коридорам, да швабры пол скребут. Все…., вот и поспали. Теперь нужно: осмотреть всех поступивших за сутки пациентов, написать дневники поступившим, обойти больных в реанимации и отчитаться на планерке.
 
8.30 планёрка ......