Самое важное — не проиграть в этой схватке со смертью!

 
Это был первый и единственный в моей жизни случай, когда мне хотелось не стать за операционный стол, а залезть под него.
 
2011 год, утро, 9.00 – утренняя планёрка. В конференц-зал вбегает врач родильного отделения и очень просит срочно пройти в операционную роддома. Операционная в другом корпусе, поэтому иду по надземному переходу. Навстречу бежит аспирант и спешно объясняет, что в операционной очень-очень нужна помощь пациентке, которой проводят кесарево сечение по поводу полного предлежания плаценты. Бегу …, и спешно надев маску, одноразовый халат и колпак, влетаю в операционную.
 
Картина: На операционном столе лежит женщина бледная, как чистый лист бумаги. На мониторе – прямая линия ЭКГ и анестезиолог безуспешно выполняет непрямой массаж сердца уже несколько минут, в вену течёт физраствор. Кесарево сечение выполнено, разрез на матке зашит. Все простыни на операционном столе пропитаны кровью и ярко-красные. Весь пол в операционной залит кровью, и санитарка суетится, убирая «жидкость» с пола.
 
На вопрос – «Что случилось?» анестезиолог отвечает – «У меня тут эмболия околоплодными водами» и продолжает непрямой массаж сердца. Возможно, он прав, но понимаю одно – он качает «пустое» сердце.
 

Закрыв дверь в операционную и спешно думая несколько секунд, понимаю, что пациентка обескровлена и скорей мертва, чем жива. Стать за операционный стол мне необходимо, чтобы помочь опытным и уважаемым мной коллегам. Но, самое важное – не проиграть в этой схватке со смертью. Звонить всем, для мобилизации персонала, нет времени. Поэтому перед тем, как помыться, звоню «начальнику» (он не акушер-гинеколог), бегло сообщаю ситуацию и настойчиво ультимативно требую мобилизацию компетентного персонала, ургентной доставки и подготовки достаточного количества эритроконцентрата, криопреципитата, свежезамороженной плазмы и возможно – тромбоконцентрата. Знаю, что протромплекс (препарат протромбинового комплекса) у нас есть, но, пока, при пустом сосудистом русле его применять не будем.
 
Дальше всё, как во сне, хотя сегодня это кажется «сказкой». Помывшись, становлюсь за операционный стол. В это время компетентные коллеги уже начинают быстро готовить компоненты крови к трансфузии (есть аппараты для быстрого размораживания) + катетеризация центральной вены и максимального числа периферических. Стоя за операционным столом, мы понимаем,
 
что, как только сосудистое русло пациентки наполнится, то, естественно, начнётся послешокоаое коагулопатическое кровотечение в операционную рану. Не начаться оно не может, если пациентка останется жива. Поэтому максимально быстро анатомически выделяем и клеммируем сосудистые маточные пучки и воронко-тазовые связки с обеих сторон. Ждём …
 
Сосудистое русло пациентки наполнялось эритроконцентратом и плазмой очень быстро, т.к. очень профессионально работали наши коллеги – реаниматологи. О..о Боже (!!!), как это было красиво, когда девчонки – врачи анестезиологи-реаниматологи спортивного телосложения «обнимали» со страшной силой «мешки» с размороженной плазмой и эритроконцентратом, сжимая их обеими руками и прижимая к груди. Компоненты крови струйно под давлением поступали в кровоток пациентки, сосудистое русло быстро наполнялось и, в конце концов (УРА!!!), кардиореанимационные мероприятия стали успешными – прямая линия ЭКГ на мониторе перестала быть прямой, а потом стабилизировалась.
 
Да, не скрою, после успешной кардиореанимации нам в операционной ране пришлось нелегко – электронасос работал без передышки. Коагулопатия – она и в Африке – коагулопатия. Но, инфузионно-трансфузионная терапия была сбалансированной, пришлось применить 6 доз октаплекса, и мы успешно выполнили гистерэктомию, сохранив яичники.
 
После всех «приключений» решили оставить пациентку на продлённой ИВЛ до утра, учитывая массивную инфузионно-трансфузионную терапию. Очень важно – при всём том, что было, держали ЦВД не выше 7 см водного столба (где-то 1-3-5 см вод.ст.). Поэтому РДС у пациентки не развился.
 
На следующий день после утренней конференции захожу в реанимацию. На меня смотрит красивая розовая улыбающаяся женщина и спрашивает: «У меня что-то было не так? Операция началась вчера, а я проснулась только сегодня». Со слезами радости на глазах я предложила пациентке встать и умыться. Встав и умывшись, она заявила, что хочет видеть своего ребёнка. Ребёнка ей принесли. На третьи сутки мы завершили антибактериальную терапию, и она начала активно кормить грудью. На 9-е сутки – была выписана домой с ребёнком. По поводу удаления матки пациентка не очень расстроилась – ей было 34 года и у неё было уже двое здоровых детей.
 
Доктор на работе©