Из воспоминаний Михаила Задорнова⁠⁠

…Путешествуя по Алтайскому краю, я долго не брился. Люди перестали меня на улицах узнавать, и это мне понравилось. Вскоре оказалось, что сервис у нас в России не такой вежливый, как я думал, пока меня узнавали. Мне стали грубить в магазинах, толкать в очередях, игнорировать, если я обращался к прохожим с вопросом, как мне пройти туда-то… Я снова стал человеком! Нашим человеком!!!
 
В Сочи подошёл к стоящему у прилавка холодильнику с мороженым, открыл створку, хотел выбрать что-нибудь повкуснее.
 
Подскочила продавщица, точь-в-точь из далёкого совдеповского «тёточного» сервиса, и, оскорблённая моей самостоятельностью, начальственно взвизгнула:
 
– Что вы тут своими ручонками сучите?
Давно я подобного не слышал! Даже забыл, как отвечать! В далёкие 70-е, когда с этими оборотами мы сталкивались ежедневно, я любил с улыбкой отвечать: «С таким характером могла бы быть и покрасивее!» После такого ответа сервисные тётки, как правило, немели, пытаясь понять: комплимент это или оскорбление?
 
С тех пор я стал намного старше, да и борода обязывала. Недаром все святые на Руси носили бороду. Продолжая разыгрывать этакого смиренного старца, с интонацией волхва на капище я объяснил ей, что выбираю мороженое и что, если она будет любезна, поможет мне, то я буду ей бесконечно благодарен…
 
Пока я сплетал все эти слова в одну изысканную вежливость, она по голосу потихоньку начала меня узнавать, насторожилась и стала пристально в меня всматриваться, как бы сличая голос с лицом. Что-то всё равно у неё в голове не срасталось. Тем не менее, уже гораздо мягче, хотя всё ещё скрипуче, осторожно поинтересовалась:
 
– Это вы? Или не вы?
 
– Ну… в какой-то степени… А что?
 
– Сказали бы сразу, что это вы, я бы вам не грубила!
 
После признания во мне «звезды» она была настолько любезна, что позволила самому выбрать мороженое. Но когда я уходил, всё-таки переспросила для своего будущего спокойствия ещё раз:
 
– Извините, но это действительно были вы?
 
Ей хотелось ещё раз убедиться, что она не зря пять минут сдерживалась и не грубила. А то вдруг не я? Тогда ж вся вежливость – впустую!
 
***
 
Благодаря бороде и неузнаваемости я мог хоть иногда услышать о себе правду. Встречал гостей перед собственным концертом у парадного входа в зал «Октябрьский» в Петербурге.
 
Мимо проходила пара. Он и она. С билетами. Должен заметить, что по всей России женщины – гораздо более благодарная аудитория, чем мужчины. Они с удовольствием ходят на концерты. В любом зале среди зрителей всегда больше женщин. И смеются они радостнее и искреннее.
 
Мужики полконцерта сидят недовольные, с таким видом: эх, сейчас бы пивка попить! Особенно в начале концерта недовольны мужчины, которых силком затащили жёны.
 
Пара, которая проходила мимо меня, принадлежала именно к таким. Она тянула на мой концерт своего мужа, как мама ранним утром невыспавшегося сынишку в школу. Он упирался и почти хныкал:
 
– Ну куда ты меня ведёшь? Ну надоел он мне! Понимаешь, на-до-ел! Каждый день по телевизору эту рожу показывают…
 
С этими словами он упёрся как вкопанный неподалёку от меня, естественно, меня не узнавая. Я решил его поддержать:
 
– Да придурок он просто, этот ваш Задорнов!
 
Мужик разулыбался во всю ширь своего пролетарского лица.
 
– Видишь, – показал он на меня рукой жене, – мужик правильно говорит! Придурок он!