Миномёт. Всё⁠⁠

Наверное, это первая история, которую мне не хочется рассказывать до конца. Подразмяк здесь, в госпитале, согрелся, отмылся, расслабился. Дико окунуться в гражданскую жизнь после того, к чему уже привык. Ну, насколько атмосферу военного госпиталя вообще можно с гражданкой близко ставить - но не суть, правда отвык, и события всего лишь недельной давности стали чем-то далёким, что не хочется вспоминать и к чему возвращаться.
А придется. И туда возвращаться, и вспоминать, потому что не хочу подвести почти две тысячи человек, которые подписались ради этой истории.
Итак. ***
За то время, что я не видел Славу, он изменился. Парень погас. Голос стал тише, спина сгорбилась, настроение - по нему видно, что всегда плохое. Он понял, наконец, куда пришёл, а вот принять это оказалось ему не под силу.
Он перестал за собой следить, неделю заваливался в спальник даже не разуваясь.
Копаем блиндаж, а он мечтательно говорит, как было бы здорово, если бы ему оторвало ногу, и его отпустили домой.
Докопали всё же блиндаж, потратили три дня. Так долго - потому, что и других забот хватало, то с пулемётной точкой возились, то ночью под дождем по раскисшему чернозëму трешек таскали - было, чем заняться. Миномёт особо не доставал - так, пару раз в день прилетало что-нибудь поближе к нам, но настолько далеко мины ложились, что мы даже не пригибались. А суббота выдалась вообще курортом - с утра сгустился туман и весь день видимости было метров 50 от силы. Оружие молчало с обеих сторон фронта, ни одной птички, ни одного звука передвижения техники. Никто не ранен, не убит.
Мы докопали блиндаж, но нормальный накат на него сделать не получилось - в этой хилой хеске не из чего. Пришлось, по примеру, накидать тощих стволов, натянуть плёнку и замаскировать худо-бедно. Зря я на хохлов ленивых гнал в позапрошлой части. В общем, это был чудесный тихий день.
Затишье перед бурей.
Слава разбудил меня в восемь утра.
- Вставай, боевая тревога.
Утром начался пиздец. Где-то в полукилометре правее нас хохлы пошли в накат. Дикая стрелкотня, причём, судя по звукам - просто из всего, что есть; прилеты мин по позициям в той стороне; крики по рации, перебивающие друг друга, сообщения о потерях.
Двести. Двести. Триста тяжёлый. Двести. Двое триста, сброс... Кто-то отрезан. Кто-то откатился с позиции. Кто-то отбил накат, хохлы отходят по оврагу...
Но на нашей точке спокойно, единственное, что над нами просто один за другим проходят в ту сторону дроны. И хрен его знает, чьи они. На нас внимания не обращают, мы им не интересны
Я стою в кустах, контролирую тот самый овраг. Идет дрон - присаживаюсь на корточки, подшагивая в заросли погуще. Дрон ушёл - встаю... Дольше минуты стоять редко получается.
Камикадзе держит путь в сторону боя, я присаживаюсь. Истеричный взвизг винтов - и сука зависает где-то надо мной. Заметил? Так-то, как бы, и похер, заебется он до меня через ветки деревьев добираться, он с гарантией достать может только на открытке, а ветви для него - вполне себе преграда. Нет, не железобетонная, но достать человека в густой растительности - для него сложная задача. Взвизг винтов - и звук становится ближе.
Завис. Где-то надо мной. Сижу на корточках, смотрю в землю. Где-то наверху, близко, камнем добросить - воет моя смерть.
Дрон истерично взвизгивает, быстро смещаясь в воздухе. Сердце замирает. Атака?
Нет, не атака. Пугает, сука. Заметил что-то, но сейчас меня не видит, и газует, пытаясь напугать, чтобы я побежал и он четко движение засек.
А эта сука хуже миномёта. Там то что, тупая мина, ей на тебя пофигу. А здесь - против тебя человек, который заинтересован тебя найти и взорвать. Так что хуй тебе, я бегать не буду, я здесь посижу. Только ноги уже затекли, но ничего, потерплю.
Снова взвизг - и звук винтов быстро удаляется в сторону поля боя.
Ещё один накат отбит, теперь по рации кто-то деловито корректирует работу нашей стволки по врагу.
- Да, да, прямо по точке ***! Давайте, наших там нет, подтверждаю! - несколько секунд, разрывы, ещё разрывы. - Так, сто вперёд, сорок левее!
разрывы.
- Во, заебись, оставляй так, давайте, мужики, ещё несколько! Красиво легло, завизжали, пидоры!
Еще разрывы, один за другим. Голос в рации ликует. Я контролирую овраг и мечтаю о горячем кофе...
Просыпается мой знакомый миномёт. Наши точки вытянулись вдоль оврага, он работает во фланг - и начинает методично отрабатывать по тому, что вы смотрели птички. То есть, методично разбирать наши точки, одну за другой, медленно приближаясь к нам.
Снова наши потери. Двушка, трешка, двушка... Миномёт не суетится и мин не жалеет, подвезли за вчера, по ходу.
Снимаемся с точек и уходим в блиндажи. Мины ложатся всё ближе. Ну что ж, смотреть вокруг опасно, сидим, слушаем. Вдруг враг подкрадывается?
врага нет, но визг мин обрывается треском разрывов уже недалеко от нас. А мы со славой навернули галет с джемом и уставились в телефоны. У обоих включён самолёт, я читаю, прислушиваясь к звукам снаружи, а он во что-то играет. Сидим в броне, автоматы под рукой.
Прилет недалеко, слышно, как над нами летят осколки. Осколки нам не страшны, мы ниже уровня земли.
Прилет к нам, в бровку блиндажа.
И да, правду говорят. Я подлет мины не услышал.
Грохот, как-то сразу перешедший болевой порог. Пыль, очень много пыли. Хлопок по предплечью - словно от приятеля, который рад тебя видеть. Почему-то саднит лицо. И всё это слилось в ничтожной доле секунды. Следующей доли секунды хватило, чтобы ошалело схватить картинку. Микросекунду назад здесь был порядок и полумрак, теперь же дневной свет заливает все. Колышутся обрывки целлофана. Пыль, густая пыль клубами.
Бежать.
Позорно забыв про автомат, на четвереньках вылезаю наверх. Не соображаю ни хера совсем. Шатает. Выпрямляюсь и стою, как зомби не понимая, что нужно делать. Нет, я знаю, что, только вспомнить бы...
из соседнего блиндажа парни орут что-то насчет миномёта, типа, укрыться надо. Да? Ну ладно.
Захожу за дерево, обваливаюсь на колени. Потом ложусь на бок, в позу эмбриона. Укрылся, отъебитесь.
Евгения из авангарда, спасибо тебе от души. Если читаешь. Это ты рассказала, как боец после прилета вскочил, в испуге побежал, но через сто метров упал - вытек. Я вспоминаю эту историю, и мозг со скрежетом сдвигается с места, как приржавевший к рельсам вагон старой электрички, забытой в тупике.
Точно, осмотреть себя. Снова сажусь.
Тупо пялюсь на конечности. Крови не видно. Но я в зимнем бушлате под броником, вообще не показатель... Но ничего не болит.
Так, левая рука. Что-то там про левую руку было, по ней стукнуло. Оттягиваю рукав - и из него струйкой стекает кровь. Сука... Пытаюсь расстегнуть быстросъемы брони, но только скребу по ним пальцами. Наконец, цепляю ебучий шнурок и сдергиваю пряжку слева.
- В блиндаж! Укройся, блядь! - надрываются соседи. Им наш блиндаж не виден.
- Триста! - я пытаюсь выдернуть жгут из лямки броника, но руки живут своей жизнью, слушаются плохо. И слышу я совсем плохо, как под водой. Выворачиваюсь червем из полурасстегнутой брони.
- Кто?
- Я, блядь... - выдергиваю всё же жгут и роняю. Подбегают оба.
- Куда?!
- В руку. Посмотри, как там Слава. - тот самый парень, у которого больная мать, жгутует мне плечо. А я как манная каша себя чувствую.
- А где он?
- Там остался... - Рука под жгутом начинает быстро неметь. И болеть. Парень бежит к нашему блиндажу, к тому, что от него осталось. Я расстегиваю бушлат, стаскиваю левый рукав. Свитер ниже локтя в крови, пропитан ею, капли, густые и тягучие, повисаю на багровых нитях, прежде чем сорваться на землю. Забираю рукав - в предплечье вяло сочащаяся кровью дыра, мизинец засунуть.
Слышу голоса.
- Всё, двести.
- Точно?
- В голову. Хрипит, дергается, агония, наверно...
СССУУУКААА...
- Давай достанем, может, выживет...
- Ну сейчас, броню сниму с него. Мы в броне не протащим. - ну да, вход у нас узкий. Для вящей безопасности такой сделали. А не помогло.
Тяну из аптечки ипп, рву зубами упаковку. Пытаюсь перевязаться. Одной рукой очень неудобно, а левую уже не согнуть толком. Подбегает сосед, помогает. Я встаю, качаясь.
Славу тянут из блиндажа. Он крупный, вход узкий. Хватаю правой рукой за капюшон кителя и пытаюсь тоже тянуть.
В макушке парня кровавая дыра. Он, лёжа на спине, вытягивает вверх кулак, словно хочет подарить букет невидимой девушке.
А, может, спасут? Медик, нужен медик... Я, в сопровождении ещё одного бойца, почти бегу на соседнюю точку. Там медик. Хуй со мной, потерплю, он Славу, может, спасёт...
Медика тяжело ранило за несколько минут до этого, и он никого не спас. Хорошо, что успели спасти его самого.
***
Номер матери Славы у меня был. Я ей передавал приветы, и сообщал, что с сыном всё в порядке, когда я был на связи. Он ей рассказывал, что нашел здесь хорошего друга. Я написал из госпиталя, что соболезную. А она ничего не знала...
Стало тошно и пусто. Я заблокировал контакт. Перекурил и решил, что быть трусливой сукой как-то некрасиво. Разблокировал...