Принцесса-проститутка

Жила-была Мэгги Алиберт. Родилась она в Париже, в 1890 году. Папа был кучер, мама уборщица. С детства Мэгги хотела стать принцессой. Прям вот сядет иной раз, и уверенно мечтает о короне. Визуализирует.
 
Потом родился еще младший братишка. Мэгги за ним присматривала. Но не досмотрела, и в 4 года он погиб, попав под грузовик. Родители простить ее не смогли, и сдали в школу-интернат.
 

Мэгги была красотка, и рано это поняла. Во время учебы она подрабатывала прислугой, да забеременела от хозяина. Добрый хозяин ее вышвырнул.
— Да и хуй на вас на всех, — сказала Мэгги. — Сама пробьюсь.
В 16 лет она родила дочь, отдала ее на воспитание на ферму. А сама осталась на улице буквально. Там ее заметила мадам Денарт, хозяйка дорогого борделя «Maison de Rendez-vous». И говорит:
— Пошли к нам, красотка. Жилье, питание, все включено. Как сыр рокфор в прованском масле кататься будешь.
— А что делать-то надо? — спрашивает Мэгги.
— Ой, да сущие пустяки. С богатыми мужиками ебаться.
— А, это я умею, — согласилась Мэгги и пошла в публичный дом.
 
Видать, ебаться она действительно была на все руки, потому что скоро стала специалистом номер один в борделе. Все лучшие клиенты шли к ней. Да еще и влюблялись, заваливали драгоценностями и подарками. Однажды богатый мужик по фамилии Меллер говорит:
— А пошли ко мне жить.
— А пошли, — говорит Мэгги.

Купил чувак ей дорогую квартиру, завалил подарками, и ходил в гости периодически. Однажды Мэгги наивно спрашивает:
— Так я теперь Меллер? Ты на мне женился?
— С хуя ли бы? — удивляется Меллер. — У меня законная жена есть. А ты содержанка.
— Да как ты смеешь, скотина грязная, так ко мне относиться? — возмутилась Мэгги.
— А ничего, что я тебя из борделя взял? — не понимает Меллер.
— А вот ничего, — надулась девушка.
И вскоре изменила покровителю с другим.
 
— Не, это, блядь, ни в какие ворота, — возмутился любовник. — За мое же бабло она другому подставляет.
И бросил красавицу, оставив, впрочем, все подарки.
— Не больно-то и хотелось, — заключила Мэгги. — Все равно я с детства мечтала принцессой стать, а не блядью на дому.
 
И преспокойно продолжила оказывать услуги в борделе. Однажды в Париж приехал принц Уэльский, Эдвард VIII. Исполнилось ему 23 года, но, как сдержанный англичанин, он баб толком и не ебал еще.
— Никуда не годится, — сказали друзья.
И подарили ему на День рождения Мэгги. Вызвали в парижский отель «Хилтон».
— Ну наконец-то принц! — обрадовалась Мэгги. — Сбылась моя мечта.
 
Видно, очень уж она была искусна, что хладнокровный британский аристократ потерял голову. Роман длился год. Но потом возмутились родственники:
— Вообще-то, ты наследный принц, если что. Не позорь маму-королеву, весь наш род и прекрасный Уэльс связью с французской продажной пиздой.
— Технически это может быть и английская пизда, традиционная, — возражал Эдвард. — Недаром же ее Мэгги зовут.
 
Но родственники были неумолимы, пришлось девушку бросить.
— Блядь, опять промахнулась, — расстроилась Мэгги. — Так и принцы закончатся!
Но тут же закрутила с богатым бизнесменом. И вот однажды, сопровождая «папика», в 1921 году она встретилась на приеме с египетским принцем Али Камель Фахми Беем. Горячий восточный мужик тут же в нее втрескался.
 
— Опять фарт попер, — порадовалась Мэгги, и постаралась его обаять изо всех сил.
Потом принц уехал в Каир, развлекался дальше. Играл в рулетку, швырял бабло на ветер, но потом вдруг заскучал по француженке. И написал ей письмо:
— Приезжай скорее, я при смерти.
— Хули туда ехать? — задумалась Мэгги. — На хуй мне дохлый египетский принц. Тоже мне, царь скорпионов.
 
Но потом понадеялась, что может, Али ей какое наследство оставит, и все же поехала. Приезжает, а чувак ее встречает здоровый, и как новенький.
— Люблю, — говорит, — жить не могу, выходи замуж.
— То есть, я буду принцессой? — уточняет Мэгги. — А то уж заебалась ждать.
— Формально да, — говорит Али. — Но на самом деле нашей семье дворянский титул за богатство дали.
— Ой, ну не знаю тогда, — жмется девушка. — Стоит ли размениваться…
 
Но рассудив, что поддельный и богатый принц лучше, чем никакой, все же согласилась. В контракте оговорила, что будет носить европейскую одежду, и разведется, если будет недовольна. Мэгги приняла ислам.
После свадьбы Али вдруг резко изменился. Говорит однажды:
— Надо мне жену завести.
— Стоп, бля, — удивляется Мэгги. — А я тогда кто?
— Ты тоже жена, — поясняет Али. — И она будет жена. Так уж у нас в Египте положено. Ты ж ислам приняла? Приняла. Вот соответствуй.
— Не буду я второй женой! — орет Мэгги.
— Второй не будешь, конечно. Ты ж по счету первая.
— Не было такого пункта в контракте!
— Да ну прям там, хуйня какая.
 
И показывает контракт. А там арабским по белому написано, что жен может быть, сколько угодно, даже дохуя. Пункт же про европейскую одежду и развод волшебным образом пропал.
— Не хочешь, чтоб я тебя в картофельный мешок нарядил, сиди тихо, — предупредил Али. — А то ишь, удумала, чтоб я одну бабу всю жизнь ебал.
 
Мэгги устроила скандал, но получила от мужа по фейсу, и тут же притихла. Потом она часто по фейсу получала. Короче, Али довыебывался. В 1923 году поехали они в Лондон. Вдвоем. На выставку не знаю чего, под названием «Счастливая вдова».
— Ишь ты, название какое заебатое, — порадовалась Мэгги. И начала действовать.
 
В ресторане парочка поссорилась, Али напозволял себе лишнего. Вернувшись в номер, Мэгги взяла «браунинг» мужа, и хладнокровно его пристрелила. Три раза в спину влупила, от души. Заметьте: в Египте, где ее без разговоров камнями закидали бы, она мужа мочить не стала.
 
Забрали ее в полицию, и казалось бы, тут ей и пиздец — за такое полагалась смертная казнь. Но ушлая француженка не растерялась. Наняла лучшего адвоката — Эдуарда Маршалла Холла.
 
Тот приходит, говорит:
— Ну, рассказывайте. Дайте мне козырей.
— Муж меня пиздил.
— Это не повод самому гуманному британскому суду вас оправдать. Пойдете на виселицу, как миленькая.
— Он женился второй раз.
— Мало ли что, стрелять его теперь?
— Ну он предпочитал меня в зад иметь.
— Послушайте, милочка, если бы за это убивали, так у нас бы толерантность проявлять было не к кому. Давайте мне серьезный козырь, иначе готовьтесь качаться на веревке, и чтобы вам местная гопота под юбку заглядывала.
 
— Ну ладно, — говорит Мэгги. — Двадцать писем принца Уэльского с интимными подробностями ебли, годятся?
— А это уже лучше, — просветлел адвокат.
— Там он еще короля упоительным мудаком называет.
— Дело выиграно! — самодовольно заявил Эдуард.
 
И точно. Суд полностью оправдал Мэгги, как жертву арабского произвола, Стокгольмского синдрома, недостаточной толерантности, сурово осудив мужской шовинизм покойного принца.
— Отдайте эту суку нам! — бесились арабские родственники. — Мы ее тут камнями закидаем!
— Никак невозможно, — отвечало британское правительство, и пило чай. — Это ваши дикие обычаи довели бедную девочку до такого кошмара.
 
А Маргарет взяла, да и подала в суд на арабских родственников, чтобы получить наследство Али и его титул. Тут уже все охуели, и суд за бабло она не выиграла, хотя титул ей оставили, все равно ж поддельный.
 
Но накоплений, сделанных за годы проститутства и замужества, хватило, чтобы поселиться в Париже, в шикарной квартире с видом на «Ритц». Мэгги разыскала свою дочь, стала поддерживать с ней отношения. А еще продолжала крутить с богатенькими мужиками, и они ее содержали.
 
Она всю жизнь оставалась красавицей — бывают, очень редко, но бывают такие женщины, которых не берет возраст. Содержанкой была до 80 лет. Всегда, до самой смерти, находились поклонники, готовые платить за ее любовь.
 
Такая вот проститутка-принцесса. Не знаю, у кого как, а у меня вызывает уважение. Мэгги никому не позволила себя сломать, и жила, как хотела. Даже принцессой стала, как мечтала.
 
Не Газпром, конечно, но мечты все равно сбываются. Надо всего лишь быть красивой, сильной, уметь стрелять и хранить компромат. )))
(С) Диана Удовиченко.