Давно хотела описать очень редкий и очень интересный клинический случай из моей практики

Но сначала опишу предысторию.
 
Я начала работать в октябре прошлого года в отделении для ветеранов войн. Туда попадали люди, связанные с ВОВ, Афганистаном, Чечней, Анголой. Перед закрытием были даже пара человек из Сирии.
 
Через месяц от начала работы к нам поступил этот пациент. Ему был 79 лет, он был бывшим военным в высоком звании и имел соответствующий твёрдый командный характер. Поступил он с инфарктом миокарда, поэтому в начале лежал в кардиореанимации, где я в первый раз его и увидела. Он был слаб и вежлив, и я никак не могла понять, почему мои коллеги врачи синхронно тяжко вздохнули, когда узнали о его поступлении.
 
Причину этого я поняла позже. Как только он начал поправляться и был переведён в отделение, работать стало... тяжело. В нашей ординаторской стала появляться его жена. Это была крепкая женщина 75 лет, на костылях после недавнего эндопротезирования. Первые пару дней она плакала, что не выживет без него, и я ей очень сочувствовала, но её супруг явно не собирался умирать, а напротив, хорошо выздоравливал. Затем она начала кричать на нас, что мы плохо лечим. У него были интенсивные кластерные боли, которые почти не снимались анальгетиками. Я её понимала, но сделать с этими болями, к сожалению, почти ничего невозможно. Лечила в тот момент его не я, поэтому весь поток ругани шёл на лечащего врача - мою коллегу. На неё же была написана жалоба на сайт Президента, которая, разумеется, ни к чему не привела, потому что вести было не к чему.
 

 
Через 5 месяцев он поступил в наше отделение вновь. Заведующая сказала, что ни за что не согласится его лечить и даже подпишет бумагу, если потребуется. Тоже самое сказала и вторая врач, которая лечила его в последний раз. Они синхронно посмотрели на меня, и сказали, что я самая терпеливая из них, и «найду подход как я умею», а значит, в этот раз лечить его буду я. Сказать, что я была не рада этой перспективе - это ничего не сказать, но делать было нечего.
Он поступал с кровохарканьем. Я осмотрела его и заметила, что он сильно похудел с прошлого раза - не менее чем на 10 кг. Был очень бледный, осунувшийся. Периодически поднималась температура, иногда была кровь в стуле.
 
Кровь в стуле, кровь в легких при бронхоскопии, анемия, резкое похудение, потеря аппетита - о чём первым делом подумает врач? О раке, конечно. Вот и я искала рак. Не нашла нигде, и думала, что может и не найду. Он часто умеет хорошо прятаться.
 
Кроме того до поступления из-за фибрилляции предсердий и риска тромбоза -> инсульта он был на варфарине, а после мною был переведен на новые оральные антикоагулянты. Я также думала, что возможно дело в них и экспериментировала с их дозировкой. Не помогло.
 
Три недели я перебирала все возможные варианты диф.диагностики, среди которых были и очень редкие заболевания. За это время я один раз созвала консилиум из врачей, который отмёл все предложенные мною варианты. И дважды получила жалобу на сайт Президента, что плохо лечим, и пациенту становится хуже. Его начал курировать лично главный врач.
 
Вариантов не оставалось, и я решила начать поиск заново. Допустить, что где-то кто-то ошибается. И нашла!
 
Я повторно собрала консилиум и убедила докторов провести дорогостоящее исследование на антинейтрофильные цитоплазматические антитела (АНЦА) к миелопероксидазе (MPO) и протеинкиназе-3 (PR3). Несмотря на то, что в первый раз вариант ревматологического заболевания был отметён, в этот раз... Всё подтвердилось.
 
У пациента был диагностирован гранулематоз Вегенера. Это такое заболевание, которое встречается у 3-12 человек на 1 млн.
 
Было принято решение перевести пациента в отделение ревматологии. За это время я сильно к нему привязалась, и он ко мне. Он не хотел переводиться в другое отделение, боялся, что там "его не будут так лечить". Я уговорила его, перевела именно к тому врачу, которому очень доверяю.
 
Жалобы на сайт Президента были забыты. Вместо этого его семья написала благодарность и звонила мне после. От них я узнала, что сразу после начала терапии он начал есть, набирать вес, кровохарканье прекратилось, равно как и головные боли и кровь в стуле.
 
Он прожил ещё полгода. Два дня назад он поступил ко мне в ковидное отделение, в реанимацию, в тяжелом состоянии. У него был инсульт, кома и присоединился ковид. Он умер, не приходя в себя...
 
Но эти полгода он прожил счастливо.